Наполеоновские войны (продолжение)

Вторжение Наполеона в Россию.

(Неудачная миссия графа Нарбонна)

«Ваше Величество, господа, войны будут всегда,

 и всякий раз, склоняясь над военными картами,

 полководцы не преминут обращаться к вашим 

великим теням, ибо, хотя добро и Зло

 переплетены в военной фортуне,

по прошествии времени для посвященных

остаётся лишь чистое искусство».

Булат Окуджава

 «Свидание с Бонапартом»

 













В июне 1812 года Наполеон из Дрездена, обгоняя свои маршевые роты, двинулся на север Великого герцогства Варшавского, и 21 июня его армия сосредоточилась на берегу реки Неман. Австрийские и саксонские войска сошлись в районе Бреста Литовского.

Александр I, ожидая нашествия грозного врага, выехал к своей армии из Санкт-Петербурга в Вильно еще в конце апреля. Канцлер Румянцев пригласил к себе французского посла Лористона. «Он мне сказал от имени своего властелина,- пишет Лористон маршалу Даву,- чтобы я передал Наполеону, что и в Вильне, как и в Петербурге, он (Александр I) будет его другом и самым верным его союзником; что он не хочет войны и сделал бы всё, чтобы её избежать; что его путешествие в Вильну обусловлено приближением французских войск к Кёнигсбергу и предпринято затем, чтобы помешать генералам сделать какое-нибудь движение, которое могло бы вызвать разрыв».

Россия шла на большие уступки в пользу Франции в своей внешней политике. Но всё равно в апреле-мае 1812 г. уже никакие попытки Александра не могли ни предупредить войну, ни даже приостановить движения отдельных частей наполеоновской «Великой армии», которая  от Рейна, от Эльбы, от Дуная, от Альпийских гор, от Северного моря, медленно, но непрерывно продвигалась к Неману.  

Но Наполеон  хотел оттянуть начало войны до конца июня, а также узнать, что предпринимается  в русской ставке в Вильне. Он посылает туда своего генерал-адъютанта графа Людовика Нарбонна-Лара. Шпион приехал в Вильну 18 мая, говорил в этот день с царём. 19 мая граф дважды беседовал с Александром – на аудиенции и на обеде. Но утром 20-го мая ему неожиданно подали карету и предложили покинуть русскую ставку. Граф был в недоумении, он и не предполагал, что русские агенты, сумели выкрасть у него шкатулку, в которой хранилась инструкция Наполеона по выполнению его шпионской миссии, переписали текст и вручили его императору Александру I. Нарбонну оставалось только спешно отправиться к Наполеону в Дрезден.

Впечатления, которые вынес Нарбонн из этой разведывательной (под предлогом переговоров) поездки, сводились к следующему: русская армия не начнёт первая военных действий, не перейдёт Неман, не займёт Мемеля. Александр не заключил никакого договора с Англией, но сделает это при первом же пушечном выстреле. Во всех русских проектах наблюдается  «большая неуверенность, происходящая оттого, что они не знают намерений Наполеона.»

 По трём важным вопросам Нарбонн не сумел дать правильные сведения. Он полагал, что генеральное сражение будет дано немедленно после вторжения в Россию. Со Швецией, по его сведениям, договора у России ещё нет, хотя Швеция, по-видимому, против Наполеона. Наконец, он считал, что мир России с Турцией ещё далёк от заключения. Кроме того,поездка графа Нарбонна в  Вильну помогла М.И. Кутузову в заключении Бухарестского мира с Турцией. 22 мая мир между Россией и Турцией был подписан, что привело Наполеона в ярость.

Армия Наполеона вошла в Великое герцогство Варшавское. Восстановление польского государства лишь декларировалось, но никто не знал, подарит ли Наполеон  русские Литву и Белоруссию Польше, которая должна стать резервом для пополнения новыми рекрутами и съестными припасами «Великой армии».

 21 июня Наполеон прибыл в местечко Вильковышки, где и написал своё знаменитое воззвание к  «Великой армии»: «Солдаты, вторая польская война начата. Первая кончилась во Фридланде и Тильзите. В Тильзите Россия поклялась в вечном союзе с Францией и клялась вести войну с Англией. Она теперь нарушает свою клятву. Она не хочет дать никакого объяснения своего странного поведения, пока французские орлы не удалятся обратно через Рейн, оставляя на её волю наших союзников. Рок влечёт за собой Россию, её судьбы должны совершиться. Считает ли она нас уже выродившимися? Разве мы уже не аустерлицкие солдаты? Она ставит нас перед выбором: бесчестье или война. Выбор не может вызвать сомнений. Итак, пойдём вперёд, перейдём через Неман, внесём войну на её территорию. Вторая польская война будет славной для французского оружия, как и первая. Но мир, который мы заключим, будет обеспечен и положит конец гибельному влиянию, которое Россия уже 50 лет оказывает на все дела Европы». Это и было официальным объявлением войны. 23 июня Наполеон один и со свитой ездил по берегу Немана. Строились три моста. Четвёртый мост, около Ковно, также мог быть использован для переправы.

В ночь на 24 июня 1812 года Наполеон приказал начать переправу. Весь день и ночь 24, 25, 26 и 27 июня «Великая армия» переходила Неман по четырём мостам – у Ковно, Олитта, Мереча, Юрбурга – и выстраивалась на русском берегу.

«Мой друг, я перешёл через Неман 24 –го числа в 2 часа утра. Вечером я перешёл через Вилию. Я овладел городом Ковно. Никакого серьёзного дела не завязалось. Моё здоровье хорошо, но жара стоит ужасная»-таково было первое известие о начале великой войны, которое Наполеон послал из Ковно императрице 25 июня 1812 г. Е.В.Тарле писал по этому поводу: «Наполеон стоял у одного из мостов, приветствуя бесконечно проходившие полки. Перейдя со Старой гвардией через реку, он без свиты помчался к соседнему лесу. Нигде никого не было. Пустынные поля, песок, лес, тянущийся сколько может охватить глаз. Мертвое молчание, ни души, ни признаков человеческого жилья, по всему горизонту угрюмая, тёмная, беспредельная лесная гуща – таковы были первые впечатления «Великой армии» на русской территории».

На неизмеримых  просторах равнины, где мощными извивами текла река, французы не увидели ни одной живой души, только утром 24 июня были замечены отступавшие казацкие сторожевые разъезды. «Перед нами расстилалась пустыня, серо-коричневая, желтоватая земля, густо поросшая лесами на далёком горизонте»- вспоминал участник похода, и эта картина, казалось ему, не предвещала ничего хорошего. Наполеон ничего такого не заметил. Как всегда во время похода он был полон жизненной энергии и свежести. Так начался его грандиознейший из всех предыдущих походов, и его подготовка после выявления замысла, была полностью и тщательно обдумана и осуществлена.

В ночь с 24 на 25 июня Александр I узнал о вступлении неприятеля на русскую землю. Он находился в это время на балу у графа Беннигсена. Царь тут же вызвал к себе министра полиции Балашова и приказал ему ехать с письмом к Наполеону. В этом письме он предлагал французскому императору начать мирные переговоры при условии вывода «Великой армии» обратно за Неман.

А в это время окружённый своими маршалами и огромной свитой, предваряемой кавалерией, Наполеон поехал по прямому пути в Вильну без какого-либо даже намёка на сопротивление. В Вильне он пробыл 18 дней. В том же дворце, где проходил последний предвоенный бал Александра I, злополучное письмо наконец достигло адресата. Но пути к примирению уже не было.

Анатолий Вощанкин.

Использованная литература:

Е.В. Тарле, Нашествие Наполеона на Россию. 1812 год. Изд. АСТ.М.2009.

  Н.А.Троицкий. 1812 Великий год России. М. «Мысль» 1988. 348 с. С илл.

F. von Toll, Denkwürdigkeiten. Bd. 1. Leipzig. 1856. S.327-328.

Наполеоновские войны (продолжение)

                              Саксония и Наполеон в 1806- 1812 гг.

    

    В июне 1806 года Наполеон создал под своим протекторатом Рейнский союз, а в августе прекратила своё существование тысячелетняя Священная Римская империя немецкой нации. Пруссия была возмущена отторжением ряда областей на западе Германии и объявила Наполеону войну. С ней были союзники: курфюршество Саксония, герцогство Веймарское и далёкая Россия. 

Не дожидаясь подхода русских войск, в сентябре 1806 года прусские, саксонские и веймарские войска вошли в Тюрингию под началом герцога Карла Вильгельма Фердинанда Брауншвейгского. 10 октября передовой отряд пруссаков был разбит при Заальфельде. Главные силы союзников были разбиты через четыре дня, 14 октября в двух битвах: при Иене (Наполеон против князя Гогенлоз) и при Ауэрштедте (маршал Даву против герцога Брауншвейгского и короля Пруссии Фридриха Вильгельма III). 27 октября Наполеон занял Берлин. Прусский король бежал в Кёнигсберг. 21 ноября 1806 года в Берлине Наполеон объявил о начале континентальной блокады Англии. В декабре в г. Позене (ныне г. Познань) он заключил мир с курфюрстом Саксонии Фридрихом Августом III, который уже 20 декабря 1806 года был провозглашён королём Саксонии Фридрихом Августом I.

 Королевство Саксония стало членом Рейнского союза. Католики и протестанты становятся равноправными при отправлении своих служб, разрешён колокольный звон в Хофкирхе. Саксония выставляет контингент в 6000 человек на войну против Пруссии. Королю Саксонии благоволение Наполеона безо всяких трудов принесло по Тильзитскому миру  9 июля 1807 года Коттбусский округ и отнятые у Пруссии польские провинции, названные герцогством Варшавским, а король Саксонии  стал герцогом Варшавским. Это ещё более обострило вражду между Пруссией и Саксонией, но склоняло Саксонию к Франции. Поэтому король побрезговал вновь приобретённым суверенитетом по примеру южно-немецких князей, чтобы сбросить старую земельную конституцию, и удовлетворился преобразованием своего войска на французский манер. В Польше была введена конституция по французскому образцу, а  руководство польской  армией было отдано императору Наполеону.

 В 1809 году Саксония воевала против Австрии на стороне Наполеона. В  решающей битве при Ваграме 5-6 июля 1809 года саксонцы покрыли себя неувядаемой славой. Но в это же время западная Саксония и Дрезден были оккупированы австрийцами, а король бежал во Франкфурт-на-Майне, где и оставался, пока французы и вестфальцы не выбили австрийцев из Саксонии. По мирному договору в Прессбурге от 14 октября 1809 года Саксония получила некоторые богемские анклавы в Оберлаузитце и бывшие в Саксонии владения Немецкого ордена. Герцогство Варшавское было увеличено за счёт отнятой у Австрии Новой Галиции и стало называться Великим герцогством Варшавским. С этого времени вера в непобедимость Наполеона и длительность его империи так окрепла, что о немецком национальном сознании и говорить не приходилось.

    Появление огромной кометы в 1811 году предвещало укрепление господства Наполеона, а о походе против России в саксонских правительственных кругах судили с надеждой на новые территориальные приобретения. Добровольно был выделен Наполеону корпус в 21000 человек, 7000 лошадей и 48 пушек.

 9 мая 1812 года Наполеон в сопровождении императрицы Марии Луизы и огромной свиты покинул замок Сен-Клу и выехал в Дрезден. Сообщалось, что он едет в Дрезден, провожая супругу, собравшуюся погостить у своих родителей в Вене, а сам примет участие в смотре Великой армии, собиравшейся на Висле. Но все понимали, что он едет на войну с Россией. Бесконечная вереница императорских карет быстро двигалась через Майнц, Вюрцбург, Бамберг. Знаки рабского почтения и полной покорности встречали императора. Вассальные германские государи без шляп, согнувшись в три погибели, приветствовали монарха на его остановках. Король и королева Саксонии выехали из Дрездена заранее, чтобы встретить триумфатора. Гремели пушечные салюты, шпалеры войск и толпы народа запрудили все улицы и площади, когда повелитель Европы въехал в столицу вассальной Саксонии.

 В Дрезден прибыл на поклон своему могущественному зятю император австрийский Франц I с супругой. Король Пруссии просил у Наполеона разрешения также явиться в Дрезден и, когда Наполеон всемилостивейше разрешил, король мигом явился.

 Наполеон держал себя с ними милостиво. Правда, все эти монархи при разговоре с ним почтительно обнажали голову, а он оставался в шляпе, иногда он забывал пригласить их сесть, не всем и не сразу давал руку. Иногда он милостиво трепал их за уши, а они были от этого в восхищении. Он подтрунивал над ними шутливо, многих одобрительно хлопал по плечам, а другим отпускал острые замечания. Но на эти мелочи принято было внимания не обращать. В общем же он был благосклонным, ни на кого не кричал, никого не лишил престола, и вернулись они из Дрездена в свои столицы благополучно.

 В этой связи интересны свидетельства очевидцев этого величайшего события в истории Дрездена. Одно из них принадлежит Вильгельму фон Кюгельгену, которому  тогда было всего 10 лет. Конечно, его «Юношеские воспоминания пожилого человека» были написаны на склоне лет, но они, кажется, передают атмосферу того времени:

 «С запада накатывались тяжёлые тучи, а уже весной 1812 года валом покатились колонны войск опытных в военном деле французских армий на север. Через Дрезден проходили они тесно сомкнутыми рядами. Ещё стоят у меня перед глазами длинные чёрные взводы Старой гвардии с их гордыми орлами, высокими медвежьими шапками и воинственными лицами, как в картинках из мрачных снов; им предшествовал военный шум и лязг, грохот барабанов и визг флейт. За ними сказочно выступали сапёрные батальоны со сверкающими топорами и длинными чёрными бородами, и потом - длинные вереницы обозов.

  Так всё это двигалось ежедневно под нашими окнами человек за человеком, бригада за бригадой. Я получил возможность сразу видеть все виды вооружений Великой армии: высоких кирасиров в украшенных перьями шлемах и позолоченных панцирях (кирасах), легко гарцующих егерей, уланов, драгун, гусаров, вольтижеров, все виды пехоты и артиллерии с добрыми запряжками, наконец, длинные ряды понтонов и военных принадлежностей. Это была полностью собранная и оснащённая армия, которой мир ещё никогда не видел, не собирал и не оснащал всем необходимым; даже зимняя обувь была предусмотрена, а также зелёные очки против сверкающего снега. В конце шествия мы увидели целый эскадрон юных поварят на маленьких лошадках, возможно для того, чтобы солдаты в грубой России не одичали.

   Были там также немецкие, испанские и итальянские войска, которые следовали приказам главнокомандующего в принудительном порядке, но выглядели они воинственно и надменно.

  В первой половине мая появился сам Наполеон. К его прибытию собрались здесь многочисленные вассальные князья, а также император Франц и король Фридрих Вильгельм. Последнего я встретил на Брюлевой террасе, он мне показался добрым властителем, печальным и огорчённым.

  Вообще тогда мне многое удалось увидеть. Прибытие такого большого количества военных наполнило город помпой: колокола звонили, по прибытии князей палили пушки; везде проходили пышные парады и манёвры, а ночью город освещался волшебным сиянием тысяч ламп. Я не знаю, было ли такое при других наполеоновских приёмах, что бумажные светильники образовали широкую многоцветную радугу, перекинутую через мост и отражавшуюся в зеркале Эльбы, да так восхитительно, что всю ночь можно было наблюдать эти световые эффекты. Фейерверк разрывал с треском воздух, панорама Дрездена и надписи в воздухе пылали бриллиантовыми огнями, всё вокруг находилось в состоянии триумфа, который в будущем нам уже не суждено было наблюдать.

  При этом все дома были переполнены военными, которые разговаривали друг с другом, смеялись и ругались на всех языках Европы. Даже мы, хотя и были простыми квартиросъёмщиками, имели на постое генерала, который со своей свитой занимал половину нашей квартиры, и стеснённая мать была немало напугана, когда в одно прекрасное утро объявился флигель-адъютант проживавшего поблизости короля Неаполя. Во время осмотра квартиры между ним и матерью произошёл следующий разговор:

«Если мадам возможно желает видеть императора,- сказал иностранец,- то вам достаточно только взглянуть в окно: он сейчас проедет верхом». «Напротив,- отвечала моя мать,- с вашего разрешения я хочу  переместиться в комнату, окна которой выходят во двор, потому что  я мало расположена видеть человека, который стремится растоптать бедный народ, который ему ничего не сделал». Адъютант засмеялся и сказал, что никто насильно не заставляет смотреть куда-либо. Затем он доверительно сказал: «Верьте мне, мадам, я разделяю ваш вкус и могу вам с вашей комнатой с окнами, выходящими во двор, только позавидовать».

 Это признание было неожиданным от офицера Великой армии, и моя мать прервала разговор. При более близком знакомстве оказалось, что предполагаемый француз был итальянцем, поэтому он был настроен критически. С моим отцом, который говорил с ним по-итальянски, он быстро нашёл доверительный тон при обсуждении за бокалом вина всего, чему он был свидетелем. Он называл Наполеона духом мрака, который ни на небе, ни на земле никого не уважает, кроме себя самого. Те из его окружения, кто был к нему ближе всего, его родственники и маршалы, пожелали бы лучше оказаться в комнате с окнами, выходящими во двор, чем за свои княжеские титулы идти за императором. При окончательном отъезде адъютант сказал моей матери: „Я желаю вам счастья, мадам. Вам будет тяжело видеть, сколь немногие из нас вернутся».

  Что касается меня, то я по малолетству совершенно искренне не разделял мысли моей доброй матери против героя столетия, которые меня не останавливали. И в одно утро на улице мне довелось встретиться с этим могущественным человеком, чьё имя было у всех на устах. И я имел возможность его разглядеть совсем близко.  Мне повезло, что он на мгновенье остановился, чтобы выслушать сообщение. Я стоял совсем недалеко от ног его лошади. Тогда и увидел я его длинное жёлто-бледное, тогда уже одутловатое   лицо, которое на меня произвело впечатление поля битвы, покрытого трупами. Его праздничное императорское шествие было холодное и спокойное, его глаза были мертвы, и его равнодушный, чуточку удивлённый взгляд на краткое мгновенье остановился на маленьком мальчике, окаменевшем от любопытства. Затем он медленно проехал дальше, сопровождаемый своим блестящим штабом.

 Рядом с ним был Мюрат, король Неаполя. Он выглядел фантастически, как какой-то театральный принц. На голове у него был берет со страусовыми  перьями, сам одет в богато расшитый золотом камзол, на ногах – сверкающие золотом шнурованные сапоги. Рядом с невзрачным великим человеком в простой шинели Мюрат излучал царственное сияние».

 Саксонские войска образовали 7-й корпус Великой армии под началом французского генерала Ренье. Этот корпус вместе с австрийским корпусом под командой генерала Шварценберга  перешёл русскую границу под Брест-Литовском. После неудачной стычки с армией Тормасова под Кобриным 27 июля в битве при Подубны 12 августа они одержали победу. Затем саксонцы выделили бригаду тяжёлой конницы и полк лёгкой конницы для марша на Москву. Они участвовали в битве под Бородиным 7-го сентября, отличились при штурме «Батареи Раевского» и вступили 14 сентября в опустевшую Москву. Затем был ужасный поход на запад, который Наполеон начал 18 октября. В Саксонию вернулись лишь 55 человек, из тех кто побывал в горящей Москве. Основная масса саксонцев в количестве 6000 человек вернулась в Польшу, а затем уже медленно двигалась в Саксонию, поучаствовав в сражении при Калише 13 февраля 1813 года.

Анатолий Вощанкин.

Использованная литература:

1. Otto Kaemmel, Sächsische Geschichte. Hellerau Verlag Dresden, 1999, S.206.

2. Eugen Tarle, Napoleon. VEB Deutscher Verlag der Wissenschaften. Berlin. 1972. S.550.

3. A.S.Manfred, Napoleon Bonaparte. VEB Deutscher Verlag der Wissenschaften. Berlin. 1978. S.718.

4. Евгений Тарле, Нашествие Наполеона на Россию. 1812 год. Изд-во АСТ. Москва. 2009. С. 384.

5. E.Haenel, E.Kalkschmidt, Das alte Dresden. Gondrom Verlag GmbH Bindlach. 1996. S.472.

6. W.v.Kügelgen, Jugenderinnerungen eines alten Mannes. Geschenkausgabe. Stuttgart. Chr. Belser‘sche Verlagsbuchhandlung. 1902. S. 534. 

Наполеоновские войны (продолжение)

« Я родился в Пильнице»,- сказал Наполеон.

«За Императора – сердце и кровь,

Все за святые знамена!»

Так началась роковая любовь

Именем Наполеона.»

Марина Цветаева. «Бонапартисты» 1910.

Бунтарь-одиночка, провозгласивший себя императором, покорил сердце поэтессы еще в детстве. В ее письме к Анне Тесковой в 1934 году есть такие строки: « С 11 лет я люблю Наполеона, в нем все мое детство, и отрочество, и юность – так шло и жило во мне, не ослабевая, и с этим умру. Не могу равнодушно видеть его имени...»

Свою комнату в Трехпрудном Марина украсила так: «Комната с каюту, по красному полю золотые звезды (мой выбор обоев: хотелось с наполеоновскими пчелами, но, так как в Москве таковых не оказалось, примирилась на звездах) – звездах, к счастью, почти  сплошь скрытых портретами Отца и Сына – Жерара, Давида, Гро, Лавренса, Мейссонье, Верещагина – вплоть до киота, в котором Богоматерь заставлена Наполеоном, глядящим на горящую Москву.» ( «Живое о живом» 1932.)

Памятуя о том, что Марина Цветаева нашла свое второе рождение как поэта в Дрездене, проведя там лето 1910 года, напечатав по приезде, втайне от отца свой первый сборник стихов, спросим себя, знала ли она, что романтический герой ее детских снов тоже связывал свое второе рождение с Дрезденом?

9 марта 1812 г. Наполеон выехал из Парижа, сопровождая до Дрездена императрицу Марию Луизу, которая решила навестить своих августейших родителей в Вене. Кроме того, император французов намеревался проинспектировать соединившуюся на Висле Великую армию. В Дрездене Наполеон жил 14 дней, посещая с саксонским королём Фридрихом Августом I представления, которые давали приехавшие из Парижа Тальма и мадемуазель Марс. В это время слава Наполеона как полководца и государственного деятеля была в зените. Тем более интересно, что, посетив в 1812 г. летнюю резиденцию местного короля, Пильниц, он произнёс загадочную фразу: «Я здесь родился!»

Хотя всем было известно, что родился он в столице Корсики Аяччо 15 августа 1769 г., через несколько месяцев после присоединения острова  к Франции.

Франция переживала в это время духовный подъём, это было время расцвета Просвещения, деятельности энциклопедистов, таких умов, как Вольтер, Монтескье, Руссо, Даламбер. Однако чувствовалось, что назревают грозные события. Ещё 12 декабря 1788 г. Представители высшей аристократии обратились к Людовику XVI с петицией: «Государство в опасности… Подготавливается революция против принципов управления. Третье сословие выступает против двух первых сословий… »

27 декабря 1788 г. опубликовано заключение  «Королевского совета»: «Третье сословие должно иметь в Национальном собрании столько же депутатов, как оба других сословия вместе…». Между тем в стране развивалась инфляция. Цены на основные продукты между 1726-1741 и 1785 годами выросли на 65%, в то время как зарплата выросла лишь на 22%. Наблюдался рост безработицы: в январе 1789 года в Аббевилле было 12 тысяч безработных, в Лионе 25 тысяч, в Париже 80 тысяч.

В июле 1788 года в Западной Франции прошел град, уничтоживший большую часть урожая. В марте 1789 года начались крестьянские восстания в различных частях страны . 27 апреля - беспорядки в Париже. 30 апреля - беспорядки в Марселе: народ штурмовал три форта, был убит комендант. 13 июля парижане захватили «Дом инвалидов» и хранившееся там оружие. Представители шестидесяти парижских районов организовали гражданскую милицию (гвардию).

14 июля - штурм Бастилии как народный ответ на роспуск Национального собрания и отставку министра финансов Неккера. Комендант отдал приказ стрелять по штурмующим: 98 убитых. К тому времени  заключённых в крепости было 7 человек, охранников - 80 ветеранов-инвалидов и 30 швейцарских гвардейцев. Комендант был обезглавлен, ветераны растерзаны.

Эхо великих и грозных событий стало доноситься до германских государств. В Париже крушили старый мир, пытаясь создать новый. Революция порождала жуткие трагедии, несчастья, реки крови. Однако, находясь на расстоянии, возбуждённые, жаждущие изменений и не терпящие промедлений многие светлые немецкие умы приходили в восторг от призывов к свободе, равенству, братству и видели в революции лишь зарю нового порядка, не замечая ужасов, которые окрашивали её в кровавый цвет. Как общая феодальная верхушка Европы, так и немецкие князья обеспокоились распространением революционных идей внутри своих территорий. В Саксонском курфюршестве были отмечены местные волнения- бунты против охотничьих привилегий феодальных землевладельцев летом 1790 года, приведших к огромным крестьянским волнениям, которые были подавлены войсками.

При императорском дворе в Вене понимали, что только общими усилиями по восстановлению монархии во Франции можно приостановить дальнейшее распространение революционных идей. Леопольд II, тогдашний кайзер Священной Римской империи немецкой нации, созвал по этому вопросу конференцию трёх самых значительных немецких государств: Австрии, Пруссии и Саксонии. Идея конференции была живейшим образом поддержана кабинет - министром Саксонии графом Марколини. Между Венским и Берлинским дворами еще не была устранена напряжённость, существовавшая со времен Фридриха II (Великого), возникшая вследствие войны за Баварское наследство (1778-1779); требовал неотлагательного решения и польский вопрос, тем более, что Сейм предлагал польскую корону саксонскому курфюрсту. Кайзер надеялся с помощью созданного им межгосударственного союза и военной интервенции достичь реставрации монархии во Франции. Местом этой встречи на высшем уровне был выбран замок Пильниц.

Необходимо было форсировать окончание строительства флигелей «Дворца на горе». Именно в них располагались апартаменты западного кайзера и восточного короля Фридриха Вильгельма II. Апартаменты были роскошно украшены. Достаточно сказать, что в спальне кайзера полог над кроватью был выполнен из золотой парчи, стоимостью в 10000 талеров, в то же время другие помещения, стены которых были лишь покрашены, украшались тканями и атласом, расшитым золотом и серебром. Курфюрст Фридрих Август III посчитал эту конференцию удобным случаем для блестящей демонстрации своего богатства. Вновь увидели замок и парк Пильниц празднества, которые по  роскоши напоминали придворные представления времён Августа Сильного.

Празднества начались в Пильнице 25 августа 1791 года. Кайзер воспользовался для переправы через Эльбу специально наведённым понтонным мостом, в то время как прусский король из Дрездена-Нойштадта прибыл в Пильниц по почтовому тракту. среди участников конференции находились также граф Шарль Филипп Артуа, брат Людовика XVI и будущий король Франции Карл Х (1824-1830), вместе с бывшим министром финансов Франции Колоном.

Неисчислимое количество народа заполнило в день прибытия высоких гостей деревню Пильниц. На следующий день, в ожидании кульминации праздника прибыли многочисленные любители зрелищ из Лейпцига, Берлина, Праги и Вены. По свидетельствам очевидцев, для иллюминации замка и парка потребовалось от 45000 до 60000 ламп. «Храм Венеры», восьмигранная башня, построенная между двух дворцов Пильница для метрессы короля Августа Сильного, графини Козель, для представлений музыкальной  капеллы был отделан специальными живописными панелями. Кайзеру нравились балеты и декорации на сцене, поэтому выказал он особую радость при виде этих панелей. Между тем повсюду звучала праздничная музыка, а павильон «Янычарская капелла» был переоборудован  в театр, где представляли комическую оперу «Das schlaue Lieschen“ („Хитрая Лизхен»), которая не могла настроить зрителей на серьёзный лад.

Главный праздничный день, 26 августа, закончился по традиции  превосходным красочным фейерверком. Пиротехническое представление осуществлялось трёхступенчато с острова на Эльбе и Кляйншахвицкого берега. При этом ракеты и огненные картины не должны были только радовать зрителей, но и отражать многообразную символику встречи. Так перед островом плавал «Храм дружбы», устроенный на барже, с колоннами и жертвенником на алтаре с аллегорическими фигурами и огненной надписью  «Concordia augustorum“ («Августейшее согласие»), символизировавшей единение правителей.

В ознаменование этого события была выбита медаль, на которой изображены три погрудных портрета главных правителей. Но результат закончившихся 27 августа переговоров остался более чем скромным. В качестве коммюнике была опубликована «Пильницкая декларация». Это была просто кабинетная дипломатическая бумага, в которой многостороннее недоверие похоронило ожидавшиеся действия. При этом стороны смогли, несмотря на политические разногласия между Австрией и Пруссией, выровнять свои позиции в отношении польского вопроса, но Фридрих Август III, которому была предложена польская королевская корона, отказался. Также без поддержки оказались попытки графа Артуа втянуть немецкие державы в войну против революционной Франции. Союзники лишь гарантировали свергнутым Бурбонам содействие при оговорённом участии других государств в реставрации. Требование графа Артуа о немедленном военном походе не было удовлетворено. Союзники дождались, что революционная Франция сама объявила им войну в 1792 году.

Так дипломатическая игра в Пильнице может рассматриваться как первый контрреволюционный заговор европейской реакции. Угроза иностранной интервенции подняла возмущённый дух французского народа. Победы революционной Франции в последующих коалиционных войнах привели к быстрому возвышению артиллерийского капитана Бонапарта к высотам императорской власти Наполеона I. А если бы контрреволюционная интервенция осуществилась, вероятнее всего революция была бы подавлена, и ни о каком императоре французов мы бы и не слышали.

И гений Марины Цветаевой не нашел бы того творческого импульса, который выплеснулся в такие ее, 17-летней, строки:

«День Аустерлица – обман, волшебство,

Легкая пена прилива...

«Помните, там, на могиле Его

Тоже плакучая ива.

С раннего детства я – сплю и не сплю –

Вижу гранитные глыбы».

«Любите? Знаете?» - «Знаю! Люблю!»

«С ним в заточенье пошли бы?»

Использованная литература:

1.Joe H. Kirchberger, Die Französische Revolution. Eine Chronik in Daten und Zitaten. Gustav Lübbe Verlag GmbH. 1992. S.296.

2.Hans-Günther Hartmann, Pillnitz, Schloss, Park und Dorf. Weimar. 1981. S.202.

3.A.S.Manfred, Napoleon Bonaparte. VEB Deutscher Verlag der Wissenschaften. Berlin. 1978. S.717.

4.A.Dumas. Napoleon Bonaparte. Berlin, o.J. S.320.

5.Марина Цветаева. Полное собрание сочинений. Издательство Альфа – Книга. Москва 2009.

A.Вощанкин, И. Шиповская.