Наполеоновские войны (продолжение)

                                 Бородинское сражение

«...1. Наполеон Бонапарт действует всегда сосредоточенными силами. По примеру древних греческих и римских армий (Александр, Цезарь...).

2. Объектом действия своей армии он всегда ставит живую силу противника, а не крепости. Если главные силы разбиты, то крепости сами сдадутся.

3. Он всегда стремится к одному большому сражению, которое сразу решает участь войны...»

«...в недрах самого горчайшего разгрома на поле брани зарождается самая сладчайшая из побед, во чреве которой, к великому прискорбию, уже созревают ростки будущего поражения. И так всегда. Поражения злопамятны, победы мстительны... Самодовольство победителей и отчаяние побежденных – два ручья, впадающих в одну и ту же реку...»

(Булат Окуджава «Свидание с Бонапартом»)

Шевардинский редут.

В одиннадцати верстах от Можайска, при селе Бородине, наконец, была найдена подходящая позиция, которая имела по фронту 7 вёрст. Правый фланг примыкал к роще в углу слияния рек Москвы и Колочи, а левый – к деревне Утицы. Подступы с фронта позиции прикрывались рекой Колоча, Семёновским ручьём и кустами. С целью усиления русской позиции были сооружены несколько фортификаций: 1. Редут на 12 орудий у деревни Шевардино; 2. На правом фланге, перед рощей, три отдельных укрепления; 3. На Новой Смоленской дороге, у деревни Горки, сильная батарея, прикрытая другой батареей; 4. На кургане между селами Бородино и Семёновское люнет на 18 орудий, названный впоследствии батареей Раевского; 5. Перед селом Семёновское три флеши. Были сооружены засеки из брёвен, делая неприступными пространства между земляными укреплениями. Наполеон понял, что вся русская армия ждёт его здесь, и что на их левом фланге, который менее защищён естественным образом, воздвигнут редут и далее идут укрепления и Багратионовы флеши. Этот редут мешал Наполеону правильно расположить свои войска перед решительной битвой.

5 сентября французы тремя колоннами от Фомкина, Валуева и Ельни стали приближаться к Шевардину. Князь Горчаков -2-й кроме редута должен был оборонять ещё деревню и лес. Между тем Наполеон лично направлял колонны на укрепление. Генерал Компан три раза штурмовал редут.

Русские, продержавшись более часу, осыпанные снарядами, уступили редут ворвавшемуся неприятелю. Тогда князь Горчаков-2-й двинул гренадёрские полки, полковые священники с крестами в руках стали впереди гренадёр, и неприятель не смог устоять против дружного удара – редут остался за нами; завязался упорный рукопашный бой, во время которого французы ещё два раза врывались в укрепление, но не могли в нём удержаться; к вечеру огонь прекратился,  редут, деревня и лес остались за нами.

 С наступлением темноты послышался шум движения войск между редутом и деревней Шевардино. При отблеске огней с неприятельской стороны рассмотрели густую колонну французов. Неверовский подпустил неприятеля и со своей 27-й дивизией ударил без выстрела в штыки, колонна французов дрогнула, побежала и, преследуемая нашей пехотой, бросила 5 орудий. Подоспевшая 2-я кирасирская дивизия довершила поражение. Ночью к редуту стали подходить новые французские колонны, и князь Кутузов приказал Горчакову отступить.

Затишье перед бурей

День 6 сентября прошёл спокойно. С церковной колокольни села Бородина было отчётливо видно, как Наполеон передвигал свои войска против нашего левого фланга. С высоты Шевардинского редута император смог обозревать две трети всего предполагаемого поля битвы, к которой шла активная подготовка обеих сторон.

 Наполеон распорядился: 1. Понятовский наступает по Старой Смоленской дороге на деревню Утицу в обход левого крыла русских; 2. Для главного удара предназначались 6 корпусов (Даву, Нея, Жюно, Монбрена, Нансути и Латур-Мобура) и гвардия, которые должны взять укрепления перед деревней Семёновское, опрокинуть левое крыло русских и выйти с фланга к Курганной батарее; 3. Корпусам вице-короля Богарне и Груши овладеть Бородиным, а затем содействовать прорыву русского центра; 4. Бой начинается в 6 часов утра 7 сентября огнём 62 орудий.

Русские завершили подготовку к сражению в праздничных церковных песнопениях и призывали святого Александра Невского и архистратига Михаила помочь им в ратном деле. Военные священники организовали крестный ход со спасённой иконой Смоленской Божьей матери. Французы благодарили бога молитвой «Te Deum» и, не уповая на молитву, тайно, под прикрытием ночи, подтягивали свои форпосты, собирали шедшие на марше колонны, готовили оружие и размещали артиллерию по указанным местам. Им удалось скрытно подтащить бревенчатые засеки почти вплотную к Багратионовым флешам. Считают, что силы французов под Бородиным составляли около 160 тысяч человек, а у русских 113 тысяч человек, в том числе 30 тысяч рекрутов и ополчения. Именно на ополченцев было возложено возведение укреплений.

Шатёр императора стоял позади Шевардинского редута, Старая гвардия расположилась четырёхугольным каре вокруг его шатра. Весь день 6 сентября шёл холодный и мелкий дождик. В ночь с 5 на 6 сентября Наполеон будил князя Невшательского маршала Бертье 11 раз, чтобы отдать ему приказы,  и каждый раз спрашивал у него, стоят ли русские на месте. В 3 часа император сам осмотрел линию фронта, чтобы ещё раз убедиться, что никаких изменений нет. Он проехал по высотам напротив Бородина и повторил свои наблюдения с подзорной трубой. Хотя его сопровождали всего несколько человек, он был узнан: единственный пушечный выстрел, который по нему был сделан с русской линии, был близок к цели: ядро упало всего в нескольких шагах от императора.

В 4 ч. 30 мин. он возвратился к своему шатру и встретил там господина фон Боссе, который привёз ему письма от Марии Луизы и портрет их маленького сына, Франсуа Карла Иосифа, короля Римского работы Жерара. Этот портрет был выставлен перед шатром, и им любовались в кругу маршалов, генералов и офицеров. «Унесите этот портрет,- сказал Наполеон,- ему ещё рано смотреть на поле битвы». Возвратившись в свой шатёр, император продиктовал следующий приказ: «Ночью построить против неприятеля два передвижных укрепления. Левый фланг усилить 42-мя мортирами, а правый – 72-мя.

С рассветом укрепления правого фланга открывают огонь, а левый фланг начинает, когда услышит шум выстрелов с правого фланга. Вице-король направляет большое число стрелков, которые, ведя оружейный огонь, продвигаются, занимая село Бородино. Третий и восьмой корпуса под командованием маршала Нея также высылают застрельщиков вперёд на флеши. Князь Экмюльский (маршал Даву) остаётся на месте, передав 2 дивизии в корпус маршала Понятовского, который со своим 5-м корпусом ещё перед рассветом должен быть готов, чтобы достичь линии русских и атаковать её левый фланг к 6 часам утра. Это будет начало битвы, затем император по мере необходимости будет отдавать свои приказания».

«Это будет ужасная битва!»

После отдачи этого приказа Наполеон потребовал от своих войск, чтобы они соблюдали тишину и ни в коем случае не разбудили противника. Укрепления были воздвигнуты, артиллерия размещена по своим местам. С рассветом 7 сентября 120 пушек и гаубиц ядрами должны были разрушить оборонительные сооружения русских на правом фланге.

 Затем император смог поспать один час, но всё время был начеку и спрашивал, здесь ли ещё противник. В 4 часа в шатёр вошёл генерал Рапп и увидел, что Наполеон задумался, обхватив голову руками. Император взглянул на него. «Ну, Рапп?!» - спросил он. «Сир, они ещё там» - ответил генерал. «Это будет ужасная битва! Рапп, верите ли вы в победу?». «Да, Сир, но в очень кровавую». «Я знаю это,- отвечал Наполеон,- но я имею 80 тысяч человек, 20 тысяч я потеряю, а с 60-ю тысячами я въеду в Москву; с отставшими там я снова соединюсь, также как и с марширующими батальонами, и мы снова будем такими же сильными, как перед битвой». В своих планах  Наполеон не учитывал свою гвардию (Старую и Молодую) и свою кавалерию; он решил выиграть битву без их участия, артиллерией и пехотой.

В этот момент раздался радостный клич войск: «Да здравствует император!», прокатившийся по всей передовой линии. При первых лучах солнца солдатам был зачитан приказ на день, который считается лучшим из приказов Наполеона: «Солдаты! Это будет, наконец, та битва, которую мы так долго ждали. Теперь победа зависит только от вас. Она необходима. Победив, мы обеспечим себе и хорошие зимние квартиры и скорое возвращение домой. Вы солдаты Аустерлица, Фридланда, Витебска и Смоленска, и позже весь мир должен будет о вас говорить: «Это была величайшая битва под Московскими стенами!» 

 

 Сразу же после этого воззвания Ней, всегда очень нетерпеливый, попросил разрешения начать битву. Все схватились за оружие; каждый готовился к великому представлению, которое могло повлиять на судьбу Европы. Адъютанты летали во всех направлениях как стрелы. Компан, который отличился двумя днями ранее при взятии Шевардинского редута, должен был продвинуть бревенчатую засеку вперёд настолько, чтобы начать сражение и захватить флеши на внешнем левом фланге русских, а Даву должен был его поддержать, в то время как дивизия Фриана оставалась в резерве. Таким образом, Даву должен был овладеть укреплениями русских, Ней выдвинуться эшелонированно, чтобы овладеть селом Семёновское штурмом.

Мюрат свои войска поделил. Слева от Нея был поставлен корпус Монбруна. Нансути и Латур-Мобур следовали движениям французского правого фланга. Груши должен был поддерживать вице-короля на левом фланге французской диспозиции. Вице-король с помощью приданных ему двух дивизий из 1-го корпуса Даву легко выбил русских из села Бородино и стал дожидаться сигнала об отступлении русских с позиций Багратионовых флешей и села Семёновское. Он послал дивизию Дельзона назад, чтобы восстановить разрушенные русскими при отступлении из Бородина три моста через речку Колоча, а затем начать бомбардировку и наступление на центр русской армии – Курганную высоту.

Гибель Багратиона

А в это время Наполеон уже предположил, что Понятовский имел достаточно времени, чтобы обозначить своё выдвижение по Старой Смоленской дороге во фланг русских у деревни Утицы. Даву уже овладел одним из трёх Багратионовых укреплений: дивизии Компана и Дезо последовали за ним, выдвигая вперёд 30 пушек.

 Вся русская линия обороны полыхала огнем, как взорванная пороховая мина. Французские пехотинцы передвигались так спешно, что не успевали сделать выстрелы, чтобы опередить противника и затем его подавить. Компан был ранен. Рапп поспешил занять его место, он шёл в штурмующей шеренге со штыком наперевес. В то мгновенье, когда он уже достиг укрепления, пуля поразила его. Это было его двадцать второе боевое ранение. Третий генерал, который встал на его место, также был ранен. Лошадь под Даву была убита пушечным ядром, князь Экмюльский лежал контуженный в грязи и крови. Подумали, что он убит, но он пришёл в себя, сел на другую лошадь и продолжал руководить атакой. Рапп попросил доставить его к императору. «Как, Рапп?! – вскричал Наполеон,- Уже снова ранен?!» «Как всегда, Сир! Вы знаете, что это моя привычка». «Что делается там наверху?» «Чудо! Но чтобы всё закончить, разрешите использовать гвардию». «Я себя хорошо оберегаю,- отозвался Наполеон с таким движением, как будто ужасаясь,- я люблю вас не потому только, что могу вас куда-то послать; я эту битву выиграю и без вас».

В это время Ней со своими тремя дивизиями вышел на равнину и правильным порядком, находясь во главе дивизии Ледрю, повёл атаку на роковые флеши, которые дивизии Компана уже стоили трёх генералов. Он пошёл на флеши с левой стороны, в то время как храбрецы, которые начали атаку, наступали справа. Ней и Мюрат бросили дивизию Разо на две другие флеши. Она уже почти полностью овладела этими пунктами, но вся она была перебита русскими кирасирами. Это было мгновение полной неопределённости! Пехота французов остановилась, но не подавалась назад. Всадники Брюйе пришли на помощь. Русские кирасиры были отброшены. Мюрат и остатки дивизии Разо снова пошли на штурм укреплений.

 С начала битвы прошло 2 часа. Наполеон удивлялся, что не слышно пушек Понятовского и не заметно предусмотренных при этой атаке передвижений. Между тем в связи с затишьем на правом фланге русских Кутузов, а по другим данным лично Барклай де Толли, перевели корпус Багговута на левый фланг в помощь войскам Багратиона. В этот момент вернулся Понятовский, он не смог найти пути через лес, в котором ещё перед началом битвы были скрытно рассредоточены егеря корпуса А.А.Тучкова-1-го. Теперь Наполеон послал корпус Понятовского на самый правый фланг Даву. Багратионовы флеши уже много раз переходили из рук в руки. Наконец после мощной восьмой атаки в двенадцатом часу дня левый фланг русских был прорван. Три флеши были в руках Нея, Мюрата и Даву, открылась плоская равнина вплоть до села Семёновское.

Но Багратион всё время усиливал сопротивление. Французам было необходимо отогнать его за овраг, который был за околицей села Семёновское, иначе он снова пошёл бы в атаку. Захваченные русские пушки в Багратионовых флешах должны были поддержать их движение. Ней бросился вперёд и с ним до 20 тысяч солдат. Вместо того, чтобы обождать, когда эта атака захлебнётся, Багратион задумал контратаку и во главе войск своей первой линии пошёл в штыки. В этот момент он был тяжело ранен. У русских произошла заминка. И один момент казалось, что оставшись без любимого вождя, русские бросятся бежать. Но во главе их встал Коновницын. Он организовал отход своих войск за овраг села Семёновское и очень удачно выдвинул свою артиллерию. Атака французских штурмовых колонн захлебнулась. Мюрат и Ней сочли, что они сделали нечеловеческие усилия, и послали адъютантов просить о подкреплениях. Император был уже готов ввести в бой Молодую гвардию.

 Но тут Кутузов придумал отвлекающий маневр с участием лёгкой кавалерии – казаков Платова и кавалерийского корпуса Ф.П.Уварова. Казаки и гусары с уланами должны были обойти справа войска вице-короля Евгения и потрепать тылы французов. Этот манёвр значительного успеха не имел, так как вице-король выдвинул к деревне Бессоново дивизию Плазона, которая заставила русскую лёгкую кавалерию отступить с большими потерями.

 Когда Уваров явился к Кутузову с докладом, тот сказал: «Я всё знаю! Бог тебя простит!» Но, тем не менее, этот неудавшийся манёвр русской конницы заставил императора отказаться от введения в бой Молодой гвардии. Наполеон сам срочно поскакал в расположение вице-короля, чтобы на месте всё увидеть воочию. Вместо гвардии император послал Нею и Мюрату всю резервную артиллерию; 100 пушек галопом были доставлены и размещены на отвоёванных у русских высотах.

На батарее Раевского

Теперь разгорелась битва на левом фланге вице-короля. Весь корпус Евгения перешёл через Колочу по четырём наведённым сапёрами мостам, так как было необходимо выровнять линию фронта, чтобы атаковать и захватить находящееся на высоте между Бородиным и Семёновским укрепление, прикрывавшее центр русской позиции. Это была Курганная батарея, а так как её защищал корпус Раевского, то она получила в истории название «батарея Раевского». Невзирая на наш огонь, французские колонны без выстрелов перелезли через бруствер и с обоих сторон взятой батареи стали подвозить орудия. Ещё минута, и неприятель мог бы утвердиться в середине нашей боевой линии.

 Но в это время мимо батареи проезжал генерал Ермолов с начальником всей русской артиллерии генералом Кутайсовым. «Высота,- писал в своих воспоминаниях  Ермолов,- повелевающая всем пространством, на котором расположены обе русские армии, и 18 орудий, доставшихся неприятелю, были слишком важным обстоятельством, чтобы не испытать возвращения сделанной потери. Я предпринял это. Нужны были дерзость и моё счастье, и я успел. Взяв только батальон Уфимского полка, я остановил бегущих, и толпою в виде колонны повёл их на курган и ударил в штыки». Одновременно с Ермоловым ударили в штыки и отступившие войска. «Во мгновенье ока,- вспоминал Раевский,- они опрокинули неприятельские колонны и гнали их столь сильно, что едва кто из французов спасся». Правда, в этой контратаке погиб генерал Кутайсов, что дезорганизовало в какой-то степени русскую артиллерию. Труп Кутайсова найден не был. О его смерти судили по вернувшемуся коню с окровавленным седлом.

 Ещё полтора часа продолжали французы атаки на батарею; Раевский держался, пока «не приведён был в совершенное ничтожество»; корпус отвели в тыл, заменив 24-й дивизией генерала Лихачёва. Начальство над 2-й армией принял Дохтуров. Наполеон перенёс центр действий на наш левый фланг. Овладев укреплениями впереди села Семёновское, он приказал Мюрату с кавалерийскими корпусами Нансути и Латур-Мобура идти в атаку на каре полков лейб-гвардии Измайловского и Литовского.

 Три большие кавалерийские атаки были отражены штыками, окончательное поражение им нанесла наша конница. В третьем часу дня Наполеон возвратился после инспекции к Шевардину и с новой силой стал наступать на центр, чтобы овладеть Курганной батареей. Вторая атака французам удалась: свежие кавалерийские эскадроны врубились в нашу 24-ю дивизию, прикрывавшую Курганную батарею. Пехота вице-короля со всех сторон взобралась на вал, саксонская конница ворвалась с тыла – смолкла наша батарея, и пали почти все её храбрые защитники. Затем конница обратилась против нашей пехоты. Барклай де Толли, собрав остатки 2-го и 3-го кавалерийских корпусов и став во главе, как бы ища смерти, лично повёл полки в бой.

    

Атаки следовали одна за другой, и поле битвы осталось за нами. Артиллерия русских громыхала, их бомбы шипели, осколки и ядра косили ряды французов. Солдаты Фриана, которые стояли в первой линии и картечными выстрелами были опустошены, заколебались и пришли в замешательство. Один полковник скакал на лошади вокруг и пытался организовать отступление. Но Мюрат, этот вездесущий маршал, оказался рядом с ним, схватил его за воротник и спросил, буравя глазами: «Что вы здесь делаете?!» «Вы же сами видите, что здесь выстоять невозможно!» - отвечал ему полковник, показывая на трупы солдат, покрывшие всю землю. «Эй, к палачу! Я остаюсь здесь! Я!»- отвечал Мюрат. «Хорошо!- сказал полковник,- Солдаты! Направо! Пусть нас расстреляют!»

В это время началась ужасная французская артиллерийская канонада, это было то самое подкрепление, которого так ждали от Наполеона Ней и Мюрат. Тем не менее, пришедшие в движение огромные массы русских войск, у которых уже не оставалось резервов, продолжали свой марш. Хотя было видно, что ядра и пули в их рядах вызывали опустошения, их движение не останавливалось. За ядрами последовала картечь. От этого железного урагана погибали целые ряды. Они было пытались сомкнуться вновь, но смертельный ливень их сметал. Тогда они остановились, не зная, куда идти, но всё ещё не желали ни на шаг отступить. По мнению французов, русские не слушали более командных голосов своих генералов, или их генералы были неспособны маневрировать такими огромными массами войск и потеряли голову. Когда русские войска были выбиты со своей передней линии и отступили на вторую позицию, их положение резко ухудшилось.

Кульминация боя

Французы, захватив Курганную батарею и укрепления у села Семёновское, образовали вокруг расположения русских своеобразный артиллерийский полукруг. Все русские войска, даже ожидающие ввода в бой резервы, оказались под перекрёстным огнём неприятеля. Русские солдаты бестрепетно стояли под градом снарядов, даже не пытаясь укрыться. Стоявшие в каре пехотинцы только смыкали строй над павшими бойцами. Патриотизм солдат был так высок, что заставить их сесть или лечь и, тем самым, спастись от артогня, было невозможно. Именно этим, вероятно, объясняются значительно большие потери русских, хотя они оборонялись, а французы наступали по фронту в лоб на заранее укреплённые позиции.

Около 6 часов вечера изнурение армий положило предел активным их действиям, и только артиллерийские выстрелы раздавались по всему полю до темноты. Победа и поле битвы остались за французами, но они не смогли преследовать неприятеля, который под огнём вставал снова, и его невозможно было одолеть и разбить наголову, и он укреплялся на второй линии укреплений.

Теперь Наполеон вновь сел на лошадь, поскакал в Семёновское и осмотрел всё поле битвы, где ещё падали шальные ядра. В конце концов, он подозвал маршала Мортье и повелел ему двинуть вперёд Молодую гвардию, новый завал из брёвен, который отделял его от неприятеля, показался ему непреодолимым. Тогда он отменил свой приказ и возвратился в шатёр. Затем Наполеон отдал распоряжение своим войскам отойти на исходные позиции, чтобы не ночевать на покрытом трупами поле битвы. В 10 часов ночи к нему прискакал Мюрат, который был в битве с 6 часов утра, и сообщил, что противник в беспорядке отходит на Москву, и Наполеону угрожает новое разделение армий. Снова маршал потребовал гвардию, которая так и осталась без дневной работы, и с которой он бы остановил русских, и с их остатками сделал бы то, что было обещано.  Но Наполеон сказал: «А если завтра будет ещё одна битва, с кем я буду воевать?» Тем самым он позволил армии, которую так спешно догонял, уйти.

На следующий день русские полностью исчезли, и Наполеон стал бесспорным хозяином этого поля битвы, ужаснее которого современный мир ещё не видел. Считается, что русские потеряли убитыми и ранеными 57 тысяч солдат и офицеров, в том числе 29 генералов. Французы потеряли убитыми и ранеными 37 тысяч солдат и офицеров, в том числе 47 генералов. Наполеоновской Великой армии не удалось сломить сопротивление русских, разгромить их и открыть себе свободный путь к Москве. Русская армия вывела из строя значительное количество войск противника.

 На поле битвы французы понесли невосполнимый моральный ущерб, в то время как у русских войск возросла уверенность в победе. И как бы ни пытался французский император в своих бюллетенях представить сражение под Бородино как свою победу, все же во Франции и Европе поняли, что эта «победа» явилась для Наполеона и его армии началом катастрофы. На Бородинском поле шла не только битва двух армий, в которой проверялись их боевые качества, но и соревнование двух замечательных полководцев – Наполеона и Кутузова.

В некоторых работах, вышедших на Западе, высказывается мнение о якобы пассивной роли обоих полководцев в сражении. Так Христофор Даффи (Duffy Ch. Borodino and the War of 1812. London, 1972, p.87) пишет, что Кутузов будто бы предоставил руководство сражением своим командующим армиями – Барклаю де Толли и Багратиону, а сам лишь изредка выступал с незначительными замечаниями, здесь играл роль его возраст. Аналогично вёл себя, по словам автора, и Наполеон, хотя он был на 24 года моложе. Критики считают, что император должен был принять предложение Даву и осуществить стратегический охват русских армий с двух сторон, а лучше окружить русскую группировку, а не концентрировать все силы на одном своём правом фланге, должен был в критической ситуации бросить в бой свой надёжный резерв – Молодую и Старую гвардии, и в кризисные моменты чаще появляться на поле боя. Многие сходятся на том, что  Наполеон был «не в форме», не энергичен, как прежде. Он был болен, и болезнь сделала его раздражительным и осторожным(Chandler D. The Campaigns of Napoleon; London, 1967, p.807). Некоторые считают, что под Москвой был уже не тот Бонапарт, который возглавлял походы республиканской армии, а человек состарившийся (хотя ему тогда было только 43 года), страдающий нарушениями пищеварения, вялостью и сонливостью; к тому же давали себя знать и первые признаки заболевания раком, от которого Наполеон позже умер.  Неудача на Бородинском поле представляется авторам как результат чрезмерного переутомления и заболевания, которое особенно обострилось в день сражения.

Итоги

Тем не менее, несмотря на спешный отход русских войск к Москве, Кутузов успел отправить победную реляцию царю в Петербург, где восхваляя действия своих войск, главнокомандующий говорил, что Наполеон почти разбит и не смог продвинуться за укрепления на поле боя. Он писал даже о том, что вынудил Наполеона вернуться на свои первоначальные позиции. В донесении царю Кутузов сообщал: «Сражение было общее и продолжалось до поздней ночи. Потеря с обеих сторон велика: урон неприятельский, судя по упорным его атакам на нашу укреплённую позицию, должен весьма превосходить нашу потерю. Войска русские сражались с неимоверною храбростию: батареи переходили из рук в руки, и кончилось тем, что неприятель нигде не выиграл ни на шаг земли с превосходными своими силами». Обрадованный царь тут же присвоил Кутузову звание фельдмаршала и дал премию 100 тысяч рублей.

 Благодарность царя догнала отступающего к Москве Кутузова только в Филях. Отступая, Кутузов всё время обнадёживал Московского генерал-губернатора Ф.В.Ростопчина, что без решительного боя первопрестольную не отдаст. Но 13 сентября в четвёртом часу дня в избе крестьянина деревни Фили Севастьянова Кутузов приказал командующим крупными частями генералам собраться на военное совещание.

 На совет прибыли генерал-аншефы: М.Б.Барклай де Толли, Д.П.Уваров, Д.С.Дохтуров, Л.Л.Беннигсен; генерал-лейтенанты: Н.Н.Раевский, П.П.Коновницын, А.И.Остерман - Толстой; генерал-майор А.П.Ермолов; полковники К.Ф.Толь и П.С.Кайсаров. М.А.Милорадовича не было, он был неотлучно при арьергарде, отбиваясь от наседавших французов. Беннигсен высказался за битву, Барклай де Толли – за отступление. Дохтуров, Уваров, Коновницын поддержали Беннигсена. Ермолов тоже поддержал его с ничего не значащими чисто словесными оговорками. Совет продолжался всего час с небольшим. Фельдмаршал, по-видимому, довольно неожиданно для присутствующих, вдруг оборвал заседание, поднявшись с места, и заявил по-французски: «С потерей Москвы не потеряна Россия. Первою обязанностью поставляю сохранить армию и сблизиться с теми войсками, которые идут к нам на подкрепление. Самим уступлением Москвы приготовим мы гибель неприятелю. Доколе будет существовать армия, и находиться в состоянии противиться неприятелю, до тех пор остаётся надежда счастливо завершить войну, но по уничтожении армии и Москва, и Россия потеряны. Приказываю отступать!»

Использованная литература:

Alexander Dumas, Napoleon Bonaparte. Berlin W50. Schreitersche Verlagsbuchhandlung, o.J.

Jacques Bainville, Napoleon. C.H.Beck’sche Verlagsbuchhandlung. München. Copyright. 1950.

Franz Herre, Napoleon. Eine Biographie. Heinrich Hugendubel Verlag. Kreuzlingen/München, 2006.

П.А.Жилин, М.И.Кутузов. Жизнь и полководческая деятельность. 2-е изд. М. Воениздат. 1983.

Анатолий Вощанкин.